II. Сказание второе. Игорь Злосчастный.

II. Сказание второе.
Игорь Злосчастный.

Когда погиб на Юге Хельга Вещий,
за Русь не пощадивши и себя,
враги опять славян зажали в клещи
и отложились мелкие князья...
Олег погиб. Но Русь еще способна
сломать хребет напавшему врагу -
лоб в лоб идти на русских неудобно,
и вот хазары дикую орду
с Востока на Полуночь пропустили,
чтоб, как таран, на Русь ее послать:
хазары им и злата не платили -
так любят печенеги разорять
селенья земледельческих народов,
мечтая дев, богатства захватить,
в них говорит разбойная порода...
Но все же им Руси не покорить!
Они уйдут, и вот тогда хазары
нахлынут конной лавой на славян,
чтобы в огне невиданных пожаров
поработить и молодых, и старых,
ведь иудейский Бог им обещал,
как избранному своему народу,
власть над язычниками и над всей землей
дать навсегда... Вот для чего с ордою
союз они создали боевой!
А русские для них даже не люди,
но просто скот - рабочий и тупой...
Кто сможет Русь навстречу этой жути
поднять на смертный, справедливый бой,
Чтоб не взошли звездой шестиконечной
чужая Вера и чужая Власть,
чтоб не тянулась рабской цепью вечно
над нами чужеземная напасть?!.
А далеко, за морем, за горами,
задумывают греки отомстить:
в стране, хранимой древними Богами,
мечом Христову веру утвердить.
Колонией, провинцией пусть станет
для Византии Русь, и пусть тогда
забудут покоренные славяне
даже свои родные имена!

В год печенежской бесовской напасти
во капище перуновом волхвы
метали жребий о стране и власти,
и об исходе будущей войны.
И трижды грянул гром во чистом небе,
а руны пали на земную твердь,
и мудрецы славянские узрели
ответ Богов: "Победа", "Ложь" и "Смерть".

*****

...Охотился поблизости от Пскова
со свитою князь Игорь молодой.
Его рука без промаха готова
дичь поразить каленою стрелой!
Но силы не достанет и у князя
весь день скакать, по следу метя путь -
решил князь Игорь в речьке искупаться
и рядом с ней немного отдохнуть.
Его сморило... Но военный навык
спать чутко не оставил князя тут:
сквозь шум ветвей взволнованной дубравы
услышал Игорь, что к нему идут...
"Изменник, чай, какой?" И князь нащупал
клинок свой верный, рядом что лежал.
Шаги приблизились... Теперь ждать было глупо -
вскочив, он деву за руку поймал.
И - обмер, красотою ослепленный,
не в силах ни о чем ее спросить...
Она решилась первой: "Знатный витязь!
Я - перевозчица Прекраса. Ты прости,
что я над спящим над тобой склонилась,
поверь, что злобы нет в моей груди.
Ведь любопытство нелегко осилить,
а вас, бояр, здесь редко вижу я...
Давно мечтала я вблизи увидеть
воителя из тех, что Русь хранят
от ворогов..." Они разговорились,
и Игорь лишь дивился: к деве, знать,
явили Боги при рожденье милость,
решив и красоту, и разум дать.
И в чувстве он своем тогда признался,
сказал, что князь он, и что без нее
он жить не сможет, как бы не пытался...
Прекраса тоже думала свое:
был перед нею всей Руси властитель,
владетельнейший изо всех князей,
дружины вождь и опытный воитель -
он к славе, к власти ей откроет дверь.
Влюбленный Игорь даже не заметил
усмешки, проскользнувшей по губам
у девы до того, как снова светел
стал блеск, присущий русичей глазам.
Потом была любовь... И Солнце с неба
в вечерний час узрело, заходя,
заснувшего рядом с любимой девой,
избравшего свою Судьбу вождя.
В замужестве Прекрасу звали Ольгой,
была она отважна и мудра.
Был Игорь счастлив жить с такой женою.
Довольна и она была сперва...

*****

Таился враг Руси в степях Востока
в тот беспокойный и кровавый век...
По нечестивой воле Чернобога
вновь печенеги двинулись в набег.
Несясь волками по степи раздольной,
они томились, предвкушая страх
в глазах славян, награбленного горы
и белых женщин на своих кошмах.
Звероподобны, грязны, беспощадны,
они катились валом на Закат...
Надежны богатырские заставы:
весть мчится через нивы и дубравы,
что вновь враги нашей стране грозят!
Князь и его седые воеводы
в кремля палатах сели на совет:
как задержать нахлынувшие орды?
"На степняка управы, княже, нет!" -
так говорили Игорю иные -
"Никто еще не смог их одолеть:
ни Александр, ни Цезарь не ходили,
завоевав пол-мира, в эту степь!
Мы города, конечно же, удержим,
а огнищанам это не впервой,
чтоб поднимать из угольев и пепла
хозяйство, разоренное войной...
Пересидим! А можно откупиться..."
Но голос князя перекрыл их всех:
"Возможно ли воителю не биться,
хоть даже и не верит он в успех?
Возможно ль нам, чья слава прогремела
от Византии до нурманнских скал,
трусливо прятаться за городские стены,
а не искать с оружием победы,
и если пасть - то так, как Вещий пал?!
То истина, что Русь враги терзали,
пока она раздроблена была -
но Рюрик и Олег ее собрали:
как предадим их славные дела?
Тому не быть - Руси отныне в степи
придется прорубаться на конях,
свершая дело Доблести и Мести
за тех, чья кровь теперь на степняках!
Пусть выучкою всадников сравниться
с ордою не сумеем мы пока -
нам мужество, с которым будем биться,
поможет отогнать с Руси врага
и разгромить его в степном просторе:
в бой, русские дружинные полки!
Нам темнолицые несли немало горя -
так пусть отплатят им наши клинки,
в крови чужой сияньем стали тешась!
Пусть реет алый стяг Руси родной,
испепеляя коловратом нечисть:
пусть грянет бой - за Русь священный бой!"

*****

Не от той ли Степи да неведомой,
да не от той ли бурной Дон-реки,
от курганов высоких стародавних,
летела птица-орел могучая.
А от тех от лесов полуночных,
от чащеб вековечных дремлющих,
от русской стороны ласковой
летела птица-сокол вольная.

Спрашивал орел тут у сокола:
"Что за гром во степи третий день стоит,
что за грозы гремят над курганами,
что за дождь с ясного неба падает,
что за реки текут за быстрые,
если рек тех я прежде не видывал,
почему вся земля, вся Степь дрожит,
что за молния блещет алая?"

Отвечала орлу птица вольная:
"То не гром-непогода буйствует,
то сошлись во Степи полки русские
с ордой печенежской разбойною,
и не грозы гремят над курганами -
то мечи о шеломы лязгают,
и не дождь с ясного неба падает -
это стрелы падают на воинов,

и не реки то текут быстрые -
кровь течет по полю по бранному,
а весь край степной потому дрожит,
что бегут печенеги от русских воинов,
побросав жен, детей да награбленное.
И не молния блещет алая -
алый стяг Руси развевается,
а под стягом едет сам Игорь-князь."

Загрустил степной орел, опечалился:
"Не летать мне больше за ордами,
что на русских ходят набегами,
не клевать глаза славянские
у убитых русских воинов,
а придется теперь питаться мне
лишь поганой плотью печенежскою!"
Полетел орел во свои края,
а на Руси славу поют князю Игорю...

Под руку княжью степняки склонились,
Руси поклявшись верою служить,
и с кем бы после русские ни бились -
в походы вместе с русскими ходить.
Хазары тоже мира запросили:
мол мы - не мы, не строим козней мы,
в друзьях у печенегов не ходили,
и лишь добра желали мы Руси...
"Добра? Ин ладно!" - Игорь им ответил,
иною мыслью разум распалив:
один лишь явный враг на белом свете
остался у славян и у Руси -
То Византия за далеким морем.
Забыли греки Хельги Красный Щит!
Пусть вероломство обернется горем
тому, кто клятвы собственной не чтит:
болгар от ига их пора избавить,
и сталью грекам преподать урок:
кто вздумает Руси преграды ставить,
того не долог жизни будет срок!
Поход варягов был молниеносен,
лодьи неслись, как птицы, по волнам -
всегда их бег для недругов был грозен...
Болгары русских предали врагам.
И когда вышли первые отряды
на берег греческий по сходням с кораблей -
их встретили ромейские солдаты,
зажав в кольцо щитов, пик и мечей.
Не дрогнул Игорь - русские сомкнули
свои щиты и, выстроившись в клин,
пошли на греков, словно вихорь бури,
расчистив берег воинам иным,
что вслед с лодей причаливших сходили...
Разгрома призрак грекам угрожал:
как устоять им против русской силы?
Но пламя расплавляет и металл:
взметнулись к небу бронзовые трубы,
как будто о победе затрубя,
и сквозь свои бесчувственные губы
дохнули на славян струей огня.
То греческий огонь, что не потушишь!
И наступил тогда кромешный ад:
опять воспряли дрогнувшие души
наемников Царьграда и солдат -
проклятым россам гибель, не иначе!
Лишь чудом Игорь войско смог спасти -
хоть каждый шаг был мертвыми оплачен -
и отступить смог на свои лодьи.
Немало византийцы ликовали,
что русских в бегство обратить смогли.
Вновь сунутся сюда они едва ли!
...А Игорь поредевшие полки
пополнил, на родную Русь вернувшись,
варягам кинул на Поморье клич:
"За братьев отомстить своих нам нужно,
и с византийцев спесь навеки сбить!"
И дрогнула ромейская столица:
вновь Игорь на нее войной идет,
ведет с собой могучую дружину
и орды печенежские ведет!
"Ведь только что мы россов разгромили...
Другие б затаились на века..."
И византийцы мира запросили -
заставил Игорь заплатить сполна
их за обман, за кривду и за подлость,
за все, что Русь терпела из-за них...
Так возвестил военной стали голос,
что на границах ныне - прочный мир.

*****

Княже, княже... Рядом зло таится,
хоть утих походов дальних пыл!
Как по битве добрый меч томится,
Игорь свою Ольгу так любил.
И не видел он, что властолюбье,
жажда первой быть над Русью всей,
кривит злобой чувственные губы
и ломает линии бровей.
Не с любовью ныне, а с презреньем
о супруге думает она,
словно бы не им, а Провиденьем
была к власти превознесена.
Игоря не раз она корила:
"Что нам проку от твоих побед!
Не в победах у владыки сила,
коли дома власти его нет!
Мужичье - охотники, крестьяне,
торгаши из вольных городов -
сами своей жизнью управляют!"
"Это Правда предков и Богов! -
так ей Игорь отвечал -"Извечно
Русь собою правит по себе,
и нет права посягать на Вече
никому: ни мне и ни тебе!"
Ольга замолкала, зло таила...
Было б как у греков на Руси!
Слово Императора там - Сила,
не согласных с Властью ждет могила
или тюрем средоточье тьмы!
Там ей быть бы гордой базилиссой,
на земле наместницей Христа...
Нет, такую веру византийцы
для себя избрали неспроста!
Власть - от Бога: что пред нею Вече,
мужичья неграмотного спор?
Тяжкий груз на ольгины лег плечи
от подобных мыслей с давних пор.
Ей земли древлянской князь удельный
часто слал дары, а с ними он
намекал на замыслы, на Дело,
что над Русью вздымет княжий трон
самовластца и его супруги,
вечевые сходы изведя -
словно в Цареграде, будут люди
все - рабы царицы и царя.
Игорь-князь один тому мешает,
распустив бояр да огнищан:
пусть взамен ему над Русью встанет
Мал, владыка племени древлян!
Одного лишь князь удельный хочет:
без сраженья Игоря сместить...
Долгие три дня и три же ночи
Ольга не решалась изменить.
Он ее, ее одну лишь любит,
он - законный князь... И как предать?
Но и самых верных часто губит,
губит слово-заклинанье: "власть".
Ольга согласилась князю Малу
в его темном деле помогать.
Мысль одна тревожит: "Святослава
для чего отправил в Новоград
Игорь-князь? Быть может, замышляет
сына он без матери растить?
Но зачем?... А вдруг - подозревает?..
Вдруг - меня задумал погубить?"
В страхе, в ожиданьи скорой кары
веру предков Ольга предала -
пред попом она себя признала
с легкостью рабынею Христа!
Княже, княже... Видишь ли измену?
Нет, не видит - от любви он слеп!
Он вернулся праздновать победу.
Он вернулся, чтобы встретить смерть...

*****

Было таково рожденье Святославово...
По Весне одолел Ярило Морену Темную,
одолела Жизнь ледяные мороки,
и народились у родителей детушки:
у волка с волчицею - волчонок,
у коня с кобылицею - жеребенок,
у сокола с соколицею - соколенок,
а у князя с княгинею - сын, наследник батюшкин.

Как родился он, так взял его на руки батюшка,
вынес под небо синее, небо родной Руси,
поднял его к Солнцу Красному -
красному, как щиты храбрых русичей,
и сказал: "Смотри, Даждьбоже, и радуйся:
то родился внук твой из рода Кречета -
будет он Земле Русской защитником,
страшен будет он всем ее недругам!"

Отчего у княжича глаза синие?
От небес, что над землею раскинулись.
Отчего у княжича кожа белая?
От снегов белоснежных, полуночных.
Отчего у княжича сердце ярое?
От Ярилиных песен солнечных.
Отчего у княжича силы буйные?
От Перунова грома могучего.

Слава, Слава, Слава сыну Игоря,
удалому Святославу - княжичу!
Он не будет без дела сиживать,
проживать свои дни в праздности:
будет он во поле чистом похаживать,
недругам грозить да захватчикам,
чтобы на добро наше не зарились,
чтоб вовек цвела Земля Русская!




Убийство Игоря